Статьи, говорящие о наследстве после смердов, возбуждают крупные недоразумения:
Статья 85 постановляет, что выморочное имущество смердов идет князю. Неясно, что подразумевается здесь под термином «смерд»: все свободные общинники или княжьи «крепостные»? Сергеевич склоняется к мнению, что под этим термином здесь подразумеваются все общинники[17]. Как бы там ни было, наследство смерда шло князю, незамужние дочери смерда получали «часть» наследства на приданое.
«Русская Правда» содержит в себе два прямо противоположных между собой постановления о наследственном праве дочерей: по одному дочери получают часть в наследстве, по другому — нет. Согласно статье 89, сестра не участвует в получении наследства, но братья должны выдать ее замуж и дать ей приданое.
Статья 86 говорит об исключении из права князя наследовать в выморочном имуществе. Выморочное имущество бояр и дружинников не шло князю. Дочери могли наследовать, в случае, если у боярина не было сыновей.

«Русская Правда» не говорит о наследовании в боковых линиях, но из других источников видно, что по народным понятиям 12 в. «задница» переходит от брата к брату, но неизвестно, в каком порядке.

Из статей 95-98 можно вывести, что со смертью одного из супругов не открывалось наследства для детей в имуществе умершего, а все имущество оставалось в управлении и пользовании пережившего. Мать имела право сама выбрать, кому оставить наследство. В том числе могла она завещать дочери: «а дчери можеть дати» (ст. 98 ПП). В случае, если мать умерла, не оставив завещания — «без языка» — наследство переходило тому из детей, кто заботился о ней (ст. 96 ПП).

Примечательно, что в «Русской Правде» не рассматривается ситуация, когда жена пережила мужа и муж становится собственником ее наследства. По-видимому, считалось, что все имущество принадлежит мужу, который и являлся главным распорядителем, а имущество жены ограничивалось приданым. А. А. Зимин, впрочем, считал, что на Руси существовала раздельная собственность супругов, приводя в доказательство статью 88: по его мнению, речь в ней идет об имуществе жены, которым она обладала отдельно от мужа, а не об имуществе — той самой «части» — завещанной ей покойным супругом[18].

Вдова, если не выходила замуж повторно или не постригалась в монахини, получала часть наследства, не являясь наследницей всей собственности мужа (ст. 88 ПП).

Нарушение прав собственности в «Русской Правде»
В «Правде Ярослава» о нарушении прав собственности говорится в третьем отделе, куда входят 8 статей, которые можно разделить на два разряда:

Статьи о нарушении прав собственности, встречающиеся в Правде Ярославичей, можно поделить на несколько разделов:

Кредитование в «Русской Правде»
Основная часть статей, посвященных ситуации кредитования, встречается в «Пространной Правде».
В «Краткой Правде» лишь ст. 14 регламентирует возвращение долга: если кто-то ищет на другом долга, а должник не отдает, то следует идти на извод перед 12 людьми. Если оказывается, что должник злонамеренно не отдавал денег, то за обиду взыскивается 3 гривны. По замечанию Тихомирова, свидетельство 12 мужей было постоянным явлением в славянских землях[42].
Статья 46 регламентирует регламентирует порядок дачи кредита: говорится, что при этом «послухи ему ставити», т.е. должны присутствовать свидетели. Ссуда дается с условием возвращения с надбавкой: деньги — под проценты, зерно — вприсоп, мед — внастав.
Статья 47 указывает три вида процентов: месячные, третные и годовые. Месячный рез (т.е. самый кратковременный) был самым тяжелым. Поэтому месячный процент кредитор мог взимать только в течение небольшого срока; в случае, если деньги не выплачивались в установленный срок, проценты делались третными, а месячный процент аннулировался. Сумма до 3 гривен могла даваться в долг без свидетелей. В этом случае для доказательства правоты заимодавца было доказано его присяги («роты»). Эта статья дает широкий простор для ростовщических операций: срок взимания процентов ничем не ограничен[43].
Владимир Мономах устанавливает, что взявший 2 раза третные проценты, должен довольствоваться одним возвращением капитала. Если кто взял три раза третные проценты, тот лишался права на получение капитала. (ст. 48 ПП).
Статья 49 «Пространной Правды» позволяет ежегодно взимать по 10 кун на гривну. Одна гривна равняется пятидесяти кунам, таким образом, разрешалось брать 20% годовых.
В статье 50 говорится о предоставлении рассрочки купцу, товар которого погиб случайно. Неоплатные должники делятся на несчастных и виноватых. В целом эта статья дает некоторые льготы несостоятельным купцам, исключая случаи неосторожного банкротства («аже ли пропиеться или пробиеться»)[44]. В случае, если чужой товар испорчен по вине купца, кредиторы сами решают, что с ним делать: «ждуть ли ему, а своя имъ воля, продадять ли, а своя имъ воля». Б. Д. Греков считал, что фраза «продадять ли» имеет в виду продажу имущества несостоятельного должника, С. В. Юшков полагал, что несостоятельный должник мог продаваться на торгу в холопы. Ранее в «Пространной Правде» не говорилось, чем обеспечивался возврат долга. Из этой статьи можем судить, что кредит мог даваться под залог личности и свободы.
Статья 51 устанавливает порядок удовлетворения претензий различных кредиторов. Должник в этом случае продается на торгу, затем отдаются деньги иногороднего купца, который, не зная об остальных долгах человека, дал ему свой товар, затем местные купцы делят между собой оставшиеся деньги. В случае, если за должником будут княжеские долги, деньги князя возвращаются вначале, остальное делится между купцами. Если кто-то уже неоднократно взимал проценты с должника, тот ничего не получает.
Разработка в источнике статей о кредитовании, упоминание купцов указывает на развитие торговли в Древнерусском государстве. При этом купцам, предоставившим кредит по незнанию ненадежному человеку предоставляются некоторые льготы, как и тем, товар которых погиб по независящим от них обстоятельствам. Кредит обеспечивался личной свободой человека.

Убийство в «Русской Правде»
Уже первая статья «Краткой Правды» посвящена разбору ситуации убийства: выделяется два возможных пути — либо кровная месть, либо уплата виры в 40 гривен. Эта статья сохранила в себе постановления, уходящие корнями в седую старину, но вместе с тем дополненные в начале XI века[45]. Примечательно, что теперь кровная месть ограничена кругом родственников, что является важным изменением в обычном праве. Как альтернатива мести теперь существует плата. По замечанию Сергеевича, денежная плата родственникам убитого предшествует денежной выплате в пользу князя[46]. В «Пространной Правде» вира повышается до 80 гривен. Юшков отмечает, что «Пространная Правда» является памятником, в котором получили свое дальнейшее развитие принципы феодального права — права-привилегии[47]. Поэтому жизнь высших представителей княжеской дворцовой администрации стала охраняться в 2 раза выше, нежели жизнь свободных людей. Прослеживается и изменение в терминологии: вместо «ябедника» в «Пространной Правде» появляется «тиун княж». Как отмечает А. А. Зимин, замена ябедника «боярским тиуном» характеризует стремление редактора «Пространной Правды» сгруппировать различные категории княжеских и боярских слуг под общим термином тиунов, что свидетельствует о развитии дворцово-вотчинной системы управления[48]. Формирование класса боярства, закрепощение общинников, несомненно вызывало недовольство народа. Отсюда, по выкладкам Юшкова, и появление в «Пространной Правде» упоминания боярской собственности, — бояре стали требовать усиленной охраны своей жизни и имущества[49]. Источник различает убийства неумышленные (о которых говорилось выше) и «в обиду», «в разбой» — умышленные. Много статей посвящено убийствам княжеских людей, что наводит на мысль об острой классовой борьбе. По мнению Калачова, то, что законодательство стало обращать внимание на происхождение убитого, является большим шагом вперед[50]. Статья 2 «Пространной Правды» отменяет кровную месть: «По Ярославе же паки совкупившеся сынове его… и отложиша убиение за голову…». Интересно мнение Владимирского-Буданова. Он считает, что уголовное право развивается генетически из мести и выкупов, которые должны быть отнесены к явлениям правомерным[51]. Юшков связывает отмену кровной мести с просьбами бояр, поскольку представители этого класса могли быть объектами мести со стороны родственников убитых челядинов[52]. В «Пространной Правде» видим уже выплату за убийство в пользу князя. В своем исследовании Сергеевич ставит вопрос, почему эта выплата неизвестна «Краткой Правде», учитывая, что выплаты в пользу власти были известны у нас еще во времена Владимира. Его гипотеза заключается в том, что составителя Древнейшей Правды более занимали штрафы в пользу частных лиц, чем штрафы в пользу князя, и поэтому он о них умалчивает. Составитель позднейших списков, напротив, более заинтересован княжескими вирами, поэтому, определяя виру, он умалчивает о головщине[53].
Ст. 18 «Краткой Правды» устанавливает виру в 80 гривен — т.е. двойную виру — за убийство княжьего огнищанина или подъездного. Причины увеличения виры за княжьих людей становятся понятны, если вспомнить, что «Правда» возникла в условиях борьбы феодалов с крестьянами и горожанами[54] («Правда Ярославичей» была создана в 1068-1072 гг. и была ответом феодалов на волнения смердов и горожан). Эта статья открывает «княжеский устав», определяющий штрафы за убийство важнейших княжеских чиновников, руководивших хозяйственной жизнью княжеского домена[55]. В «Пространной Правде»: с ст. 3 круг лиц, подлежащих усиленной охране законом, расширяется: вира в 80 гривен налагается не только за убийство огнищанина, а вообще за убийство «княжа мужа». Княж муж в этой статье противопоставляется людину, штраф за которого составляет 40 гривен, откуда можно сделать вывод о классовом характере статьи[56]. «Краткая Правда» устанавливает ответственность верви в случае отказа искать убийцу огнищанина (ст. 19) — в этом случае вервь сама выплачивает штраф. В «Пространной Правде» появляется понятие «дикая вира» — общинная вира, которая платится, если преступник не найден (или его не хотят искать) или совершил убийство непредумышленно (ст. 4). Дикая вира платится с рассрочкой. По мнению Грекова, дикая вира указывает на расслоение общины: община уже перестает помогать всем своим членам, а помогает лишь тем, кто заранее об этом позаботился[57]. В следующей статье «Пространной Правды» рассматривается случай, когда убийство было умышленным: «Пространная Правда» устанавливает наказание потоком и разграблением (князь выступает здесь верховным судьей: согласно ст. 30 «Пространной Правды», «выдати князю на поток»). «Краткая Правда» не знала такого наказания. Введение его является ответом великокняжеской власти на дальнейшее обострение классовой борьбы[58].
По мнению Сергеевича, статья 20 утверждает, что убийство вора не было наказуемо[59].
Ст. 21 «Краткой Правды» устанавливает штраф за княжьего тиуна в 80 гривен. Такой же штраф налагается за убийство княжьего конюха. В «Пространной Правде» (ст. 10) эта норма не меняется.
Штрафы, установленные в ст. 22-24 «Краткой Правды» куда более низкие: перечисляются зависимые княжеские люди — сельский и ратайный староста (12 гривен), рядович (5 гривен), смерд (5 гривен), раба-кормилица (12 гривен).
В «Пространной Правде» мы встречаем куда более широкий ряд княжьих людей (добавляются статьи об убийстве ремесленника или ремесленницы, налагается штраф 12 гривен). Кроме того, в статье 11 (об убийстве княжьего сельского или ратайного тиуна или рядовича) появляется приписка: «тако же и за бояреск», что свидетельствует о развитом боярском землевладении[60].
Кроме того, в «Пространной Правде» имеется статья об убийстве женщины (ст. 83). По мнению М. Ф. Владимирского-Буданова, статья говорит об убийстве мужем своей жены[61]. Но, если сравнить понятие «муж» в «Правде» и «жена», становится ясно, что речь идет о свободной женщине. «Пространная Правда» полагает судить таким судом «яко же мужа» и налагает половинную виру — 20 гривен. Это говорит о том, что в период составления «Пространной Правды» законодатель еще не знал разницы между материальным и формальным правом[62]. Поэтому судопроизводство по убийству женщины было таким же, как и по убийству мужчины, в то время как наказание было легче.
Статьи об убийстве, содержащиеся в «Русской Правде», с течением времени претерпевали значительные изменения: одним из основных таких изменений стала отмена кровной мести. Так же важно появление «продаж» в пользу князя. Расширялся и состав людей, сильнее защищавшихся законодательством («княжьи люди»), что являлось ответом на недовольство общинников.

Оскорбление чести, нанесение телесных повреждений
В «Русской Правде» сложно классифицировать статьи, касающиеся этой темы, поскольку оскорбление чести в ней сливается с нанесением телесных повреждений. Это отмечает Владимирский-Буданов, говоря, что преступления этого рода по внешнему составу сливаются с преступлениями против здоровья[63].
В статье 2 «Краткой Правды» устанавливается ответственность за нанесение побоев. Показаний свидетеля по этой статье не требуется, поскольку синяки и кровь являются достаточным доказательством. В случае, если избитый человек не мог мстить за себя, обидчик должен платить 3 гривны «за обиду», а также оплатить лекаря. Статья 28 «Краткой Правды», по-видимому, сложилась раньше статьи 2: она соответствует лишь ее первой части. По-видимому, смысл статьи заключается в том, что избитый человек не мог ссылаться на свидетелей с тем, чтобы, очевидно, получить какую-либо компенсацию за побои — он должен был сам мстить своему обидчику[64]. В статье 23 «Пространной Правде», основанной на ст. 2 и 28 «Краткой Правде», встречаем некоторое изменение норм: нет никаких упоминаний кровной мести, в случае, если на истце нет следов драки, он имеет право привести свидетеля-видока. Ответчик выплачивает 3 гривны, причем не избитому «за обиду», а штраф-«продажу» князю. Особо наказывается тот, кто начал драку («тому плати 60 кун»).
Статья 3 «Краткой Правды» запрещает удары мечом, жердью, чашей и т.п. Если обидчика не схватили на месте преступления и тотчас не отомстили ему, то дело кончается денежной пеней в 12 гривен. Как видим, это повышенная пеня (ср. ст. 2). Дело в том, что в феодальном обществе причинение такого оскорбления считалось наиболее позорным[65]. Такая же пеня выплачивается в случае удара мечом в ножнах или рукоятью меча (ст. 4 КП). В «Пространной Правде» в этом случае выплачивается та же сумма, но не за обиду, а в «продажу», т.е. князю (ст. 18 ПП).
Статья 5 касается нанесения увечий: за удар мечом по руке или ноги выплачивается 40 гривен. Спорна вторая часть статьи: «аще начьнеть храмати, тогда чада смирять». Чада — явно не челядь. Возможно, это другие дружинники. Высокое вознаграждение (40 гривен), равное головничеству — плате за убийству, назначено потому, что потеря руки или ноги фактически означала потерю трудоспособности. В «Пространной Правде» выплачивается «полувирье» (20 гривен) князю и 10 гривен пострадавшему за увечье (ст. 21 ПП). Эта статья уже различает возмещение материального убытка пострадавшему и штраф в пользу князя (т.е. верховной власти) за совершение преступления. Кроме того, в «Пространной Правде» имеется статья, о ранении: 3 гривны продажи выплачивается князю, гривна — обиженному, также выплачивается плата лекарю. В случае, если удар был нанесен смертельный, платится вира (ст. 24 ПП).
Статья 6 «Краткой Правды» налагает пеню за отрубленный палец в 3 гривны, причем палец «который любо». Непонятно, почему так, поскольку без указательного пальца меч держать нельзя, а дружинник, который не может держать меч, таким образом, оказывается неработоспособным. В «Пространной Правде» за то же увечье князю платится 3 гривны продажи, пострадавшему гривна (ст. 22 ПП).
Усы и борода оцениваются в 12 гривен (ст. 7 КП). Сходную статью в «Пространной Правде» М. Ф. Владимирский-Буданов трактует так: «если у кого будет вырвана борода и обиженный или представит вещественные улики или свидетелей, то оскорбитель платит 12 гривен продажи»[66] (ст. 60 ПП). Без свидетелей обвинение считается недоказанным. Таким образом, и здесь плата за преступление идет князю, а не оскорбленному. Также в «Пространной Правде» появляется статья о выбитом зубе, согласно которой за выбитый зуб выплачивается 12 гривен продажи и гривна оскорбленному (ст. 61 ПП). В предыдущей статье о бороде не упоминалось никаких выплат оскорбленному помимо продажи. Возможно, считалось, что вырванная борода отрастет заново, а новый зуб уже не вырастет.
По статье 8 «Краткой Правды», если человек обнажит меч, но не ударит им, он платит оскорбленному гривну.
Статья 9 «Краткой Правды» устанавливает пеню за личное оскорбление: «аще ли ринеть муж мужа любо от себе, любо к собе…». Оскорбление должно подтверждаться свидетельством двух видоков, варяг и колбяг (т.е. иностранцы) могут доказывать «ротою», т.е. присягой. Обиженному выплачивается 3 гривны. В «Пространной Правде» штраф в 3 гривны назван «продажей» и выплачивается уже не обиженному, а князю (ст. 25 ПП).
Статьи, касающиеся нанесения телесных повреждений и оскорблений Б. Д. Греков считал относящимися к княжеской дружине, проживавшей на территории общин[67].
Согласно статье 16 «Краткой Правды», господин был отвественен за своего холопа, ударившего свободного человека. В этом случае господин должен был выплатить обиженному 12 гривен. Обиженный же, встретив потом холопа, имел право убить его. Схожая статья «Пространной Правды» несколько переработана: холопа нельзя убить, можно лишь бить (ст. 58 ПП).
В статьях «Русской Правды», касающихся оскорбления и нанесения телесных повреждений, ясно прослеживается процесс развития правовых норм на Руси: если в «Краткой Правде» достаточно следов побоев, то в «Пространной» уже необходимы показания свидетеля. Кроме того, в «Пространной Правде» уже разделяется уплата штрафа верховной власти за совершенное нарушение и возмещение обиженному, что приближает нормы «Русской Правды» к современным.

Заключение
Источник — «Русская Правда» — позволяет нам исследовать социальное положение свободного населения, его основные права в различных ситуациях. Длительное время создания памятника дает также проследить развитие и изменения в социальной структуре Древней Руси, изменение «ценности» определенных социальных групп (как в случае с увеличением виры за княжеских людей в два раза в «Пространной Правде» по сравнению с «Краткой Правдой»).
«Русская Правда» показывает высокое развитие судопроизводства на Руси, четкую и регламентированную систему штрафов (здесь опять возможно наблюдать развитие права: появление «продаж» в пользу власти — штрафов за совершение преступления — говорит о развивающихся правовых нормах).
Многообразие тем, которые охватывает памятник, указывают на высокий уровень права в Древней Руси: известен институт послушества, параллельно с ним существуют видоки, функции которых во многом совпадают с функциями послухов.
Развиты в памятнике и вопросы о наследовании, о кредитовании. Это указывает на развитие частной собственности.
«Социальная ценность» человека возможно определить по величине виры, выплачиваемой за его убийство. Собственность свободного человека охраняется законодательством, регламентируется порядок наследования его имущества. Свободный человек имеет право не только быть послухом или видоком, но и быть «действующим», решающим лицом в судебном процессе («извод пред 12 человека» — ст. 14 КП).
Целесообразным представляется составить в заключение краткое резюме по правам и положению каждой из социальных групп в отдельности.

Князь
Как было несколько раз отмечено выше, весь источник стоит на защите прав князя. Князь предстает нам верховным управителем, собирателем дани (в его пользу поступает т.н. «продажа». Резиденция его выступает местом суда («вести князю на двор»). Имущество его надежно охраняется законодательством, ведь, как мы видели, в «Русской Правде» возможно выделить своеобразный «княжеский устав», назначающий цену украденному имуществу князя (ст. 31-40 КП). В то же время Павлов-Сильванский в своем исследовании утверждает, что уставная, законодательная деятельность князей в эту эпоху не могла быть значительной[68].

Аппарат феодальной вотчины
Прежде чем начать описывать права каждой из групп этого весьма разветвленного аппарата по отдельности, следует отметить, что княжьи люди защищались удвоенной вирой. По мнению Павлова-Сильванского, установление повышенной виры для княжих мужей было одною из ступеней постепенного возвышения княжеской власти и княжеского дома[69].

Бояре в источнике предстают привилегированной группой. По меркам того времени, то, что они могут оставлять наследство не только сыновьям, но и дочерям, свидетельствует о высоком их положении (ст. 86 ПП).

Дружинникам в источнике посвящено достаточно много места. Примечательно при этом, что сам термин «дружина» упоминается лишь дважды: (ст. 48, 86 ПП). В остальных же случаях используется термин «муж». Как отмечает Павлов-Сильванский, дружина в тот период еще не является организованной военной единицей, дружинники еще ничем не обязаны князю. Он пишет, что в Киевской Руси так же как у франков, лангобардов, англосаксонов и норманнов, княжеская дружина представляет собою вольное военное товарищество[70]. В целом же источник охраняет честь и достоинство дружинника, стоит на защите его прав (ст. 1, 9, 16, 28 КП; ст. 1, 23, 25, 32 ПП).

Огнищане, как представители аппарата феодальной вотчины, охраняются законодательством. За жизнь их назначена двойная вира (ст. 18 КП), за «мучение» огнищанина так же выплачивается плата (ст. 32 КП, 72 ПП). Надо заметить, что вопрос о том, кто такие огнищане, весьма спорен. Н. П. Павлов-Сильванский, к примеру, придерживался мнения, что огнищанин — это княжеский дружинник[71].

Тиуны, равно как и огнищане, являлись представителями аппарата управления вотчиной. Источник выделяет тиунов огнищных, плата за убийство которых составляла 80 гривен и сельских, плата за жизнь которых составляла лишь 12 гривен. По-видимому, сельские тиуны набирались из зависимых слоев населения. В свидетели тиун привлекается только в крайних случаях (ст. 59 ПП). Кроме того, как мы видим, тиунство без предварительного договора с господином обращает в холопство (ст. 104 ПП).

Закупы представляли собой должников, работающих на земле господина. Беляев  И. Д. отмечает, что ролейные закупы по Русской Правде принадлежат к классу свободных людей, и именно к тому, который впоследствии получил название крестьян[72]. Данный вывод исследователь делает, основываясь на том, что закупы могли переходить с одной земли на другую, и ежели жили на земле частного землевладельца и получали от него в пособие деньги, рабочий скот и земледельческие орудия, то, оставляя землевладельца, должны были учинить с ним надлежащий расчет и возвратить полученное пособие. Их правовое положение было несколько ущемлено тем, что свидетельствовать закупы имели право только в крайнем случае в малых тяжбах (ст. 59 ПП). Кроме того, из источника видно, что признавалась личность закупа, поскольку они могли защищать себя от обид судом.

Надо отметить, что выше были рассмотрены наиболее распространенные в источнике представители аппарата управления. Как частный случай можно отметить статью об убийстве княжеского конюха, основанную на прецеденте (ст. 21 КП, 10 ПП). Мы видим, что аппарат управления вотчиной был весьма развит и разветвлен.

Людин представляется простым жителем Киевской Руси, горожанином или крестьянином-простолюдином. Это свободный человек, собственник, имущество которого охраняется законодательством. За его убийство назначается стандартная плата в 40 гривен (ст. 3 ПП).