Характеристика источника
Законы XII таблиц по типу источника являются документальным материалом. Они были записаны в середине 5 в. до н.э. под непосредственным давлением со стороны плебеев — одного из основных классов-сословий раннего Рима. В результате их борьбы с патрициями — привилегированным, господствующим классом — были выбраны десять мужей (decem viri), которые в 451 году до н.э. приступили к выработке письменных законов — первому материальному источнику римского права. Вскоре вследствие злоупотреблений отдельных законодателей, работа была прекращена, а плебеи ушли на Священную гору[1]. Тем не менее первой комиссии удалось записать 10 из 12 так или иначе дошедших до нас таблиц, в которых патриции пошли на значительные уступки плебеям. В 449 г. до н.э. создание правовой базы римского общества было восстановлено. И вновь патриции были вынуждены пойти на уступки по отношению к плебеям. В частности, были приняты законы в сфере судебного дела (любой осужденный на смерть мог обратиться за помощью к народному собранию), подтверждалась неприкосновенность личности народных трибунов, решения плебейских собраний получали силу закона[2].
Представляет большой научный интерес характер самих законов: были ли они записью обычного римского права или же были заимствованы (целиком или частично) из соседней Греции. В частности Голдсмит утверждает, что были отправлены послы в греческие города и в саму Грецию, чтобы взять оттуда наиболее справедливые (беспристрастные) и полезные законы[3]. Далее он говорит, что страшный эксперимент должен был быть проведен: одна нация должна была управляться законами, сформированными обычаями и традициями другой нации[4]. Этой точки зрения придерживается и другой английский ученый Майкл Грант[5].
Отечественный специалист Кофанов полагает, что новые законы не возникают на пустом месте и обычно опираются как на прежние правовые акты, так и на определенные в праве социальные явления, ставшие обычаем[6]. В качестве доказательства этой версии он и другие ученые приводят упоминание Цицерона о некоторых правовых нормах, которые были засвидетельствованы еще в тексте Латинского договора 493 года до н.э., то есть являлись автохтонными.
Обе теории имеют право на существование: и то и другое, видимо, имело место быть в Риме эпохи ранней республики. Есть, однако, еще предположение, согласно которому из греческого законодательства были заимствованы не сами законы, а их оформление.
Законы XII таблиц — источник, который дошел до нас лишь в отдельных отредактированных цитатах знаменитых исторических личностей прошлого. Сами таблицы были уничтожены в ходе нашествия галлов, спустя примерно шестьдесят лет после записи законов. Тем не менее этот правовой документ еще долго будет определять общественную, политическую и, собственно, культурную жизнь гражданина римской империи, а также составит важную часть его образования.[7]
Таким образом, достаточно сложно определить достоверность источника, даже несмотря на то, что он дошел до нас в пересказах. Дело в том, что ученые до сих пор спорят о трактовке тех или иных слов и словосочетаний, в то время как подлинность того или иного выражения не известна. Несмотря на это, сомневаться в реальном существовании абсолютного большинства статей не приходиться: законы действовали на протяжении многих лет и были зафиксированы тем или иным способом ни одним поколением людей. В частности Законы XII таблиц пересказывают Цицерон, Авл Геллий, юристы Гай, Павел, Ульпиан, Помпоний, Фест, политический деятель и ученый Плиний Старший и т.д.[8]
В связи с этим деление источника на таблицы и статьи является во многом условностью. Наука не может ответить на вопрос, в какой именно последовательности располагались те или иные законы и какой таблице те принадлежали. Но для упрощения исследований источника был принят современный вариант расположения таблиц.
Содержание Законов весьма разнообразно: таблицы устанавливают нормы семейных отношений (взаимоотношения мужа и жены, родителей и детей), условия отчуждения собственности, права наследования, право самозаклада за долги, нормы ведения судопроизводства, правила погребения римских граждан[9].
В заключение стоит сказать, что Законы 12 таблиц «являлись не просто записью действующих родовых обычаев, они отразили определенный предшествующий им этап в развитии частнособственнических отношений и рабовладельческого государства».[10]
В целом, источник отличает полнота сведений по исследуемой нами теме.

Обзор использованной литературы
История изучения данного источника восходит корнями еще к античным авторам. В частности, широко известны комментарии римского юриста 2 в. нашей эры Гая, чьи сочинения до сих пор остаются актуальными и наиболее авторитетными в научной сфере. Последние же труды создаются и сейчас, что говорит о важности исследуемого вопроса.
В отечественной и зарубежной литературе данный вопрос изучен достаточно полно. Существует множество работ общего характера, повествующих об истории создания таблиц. В этих работах подробно объяснены причины, предпосылки, обстоятельства и последствия создания свода законов. В работах иностранных авторов, как правило, указаны даже имена тех децемвиров, которые принимали участие в составлении таблиц[11]. Много внимания уделяется вопросам семьи, договорным отношениям, вопросу должничества[12]. Эти исследователи наиболее подробно останавливаются на запрете смешанного брака между патрициями и плебеями. Голдсмит даже упоминает рассказ о девушке, дочери плебея, которую убивает ее собственный отец, чтобы не позволить ей выйти замуж за патриция. Как передает традиция, это и стало причиной длительной вражды между двумя классами.
В отечественной литературе получили распространение исследования, в центре внимания которых стоят отдельные понятия. В частности, Кофанов  Л. Л. останавливается на вопросе о sodales[13]. Этой же теме посвящены работы Немировского[14], не оставил без внимания эту проблему немецкий ученый Моммзен[15]. Несколько исследований посвящены проблеме агнатов[16]. В сравнительном анализе понятий agnatio, cognatio и gentilitas выявляется подлинный круг родственников, имевших права на наследство в древнеримском обществе.
Целый ряд исследований посвящены вопросу манципации — один из основных способов приобретения собственности в рассматриваемую эпоху. В качестве примера можно привести труды Машкина  Н.А[17]. и Коптева А.В[18]. Оба исследователя делают интересные выводы насчет развития частной собственности и экономической составляющей общества.
Труды, позволяющие лучше понять историческую обстановку как до, так и после 450-449 гг. до н.э.: Залесский  Н. Н. «К истории этрусской колонизации Италии в 7-4 вв. до н.э. Этруски в Кампании. Этруски, греки и Карфаген в 5 и 4 вв. до н.э»[19], Маяк  И. Л. «Римляне ранней республики»[20], Нечай  Ф. М. «Образование римского государства»[21]. В них прослеживается путь развития раннеримского государства, история борьбы плебеев с патрициями, а также исследуется влияние этрусков на формирование римского общества.
Кроме того, несколько работ затрагивают вопрос о рабстве: Маяк  И. Л. «Рим первых царей»[22], Моммзен  Т. «История Рима»[23]. Кроме того, в этих работах исследуется вопрос патрициев и плебеев, а также такого социальное явление, как клиентела.
В целом, степень изученности этого вопроса достаточно высока.

Должничество
Как уже говорилось, Законы XII таблиц освещают достаточно большой круг проблем. В данной работе будут исследованы лишь определенные общественные явления, которые имели место быть в эпоху ранней республики, а точнее в 5 в. до н.э. Среди этих явлений стоит отметить, в первую очередь, такое проявление социальных отношений, как должничество.
Как известно, оно существовало еще на Древнем Востоке, в частности в Месопотамии. В качестве примера можно привести законы Вавилонского царя Хаммурапи (1792-1750 до н.э.), в частности § 48: «Если за человеком долг в рост (XIV, 1) имеется, а поле его Адад побил или наводнение унесло (урожай)…рост за этот год он может не отдавать». Как известно, этот документ был составлен в последние годы жизни царя, а это говорит о том, что уже в середине 18 в. до н.э. существовало такое понятие, как долг. Соответственно, существовало и общественное явление должничества.
Спустя больше тысячи лет оно фиксируется и Законами XII таблиц. Более того, о должничестве так или иначе говорится как минимум в 10 статьях из 97, то есть 10,3% от общего количества — значительная часть, что говорит о распространенности явления. В свою очередь, должничество свидетельствует о социальной дифференциации в обществе, которая достигла определенного, видимо, высокого уровня.
Должничество существовало в Риме и до создания таблиц. Об этом говорит Таблица VIII, 18а (Тацит, Анналы, VI. 16: Впервые XII таблицами было постановлено, чтобы никто не брал более одного процента [в месяц], тогда как до этого бралось по прихоти богатых.). Данная таблица позволяет говорить о том, что к середине 5 века явление было не только распространено, но и совершенно не контролировалось государством. Теперь же такой контроль вводится и, скорее всего, не без основания. «Прихоть богатых» могла доходить до неразумных размеров, что усиливало социальную дифференциацию. И хотя на основании данной статьи мы не можем судить о размерах этих «прихотей», можно сделать предположение, что ни один человек разорился из-за отсутствия такого ограничения, такого контроля. Для сравнения можно привести одну статью из законов Хаммурапи (§ T. (4): «Если тамкар…серебро в рост он дал, на 1 сикль[24] серебра 1/6 сикля (и) 6 ше[25] роста он может взять». Таким образом, рост составляет чуть больше 20% (20,02) в год (об этом говорится в следующей статье) или 1,668% в месяц. Следовательно, в деспотическом Вавилоне процент был ненамного выше, чем в цивилизованном Риме.
Можно ли было обратить человека в рабство за долги? Законы XII таблиц дают положительный ответ на этот вопрос. Но сначала следует разобраться с тем, что предшествовало этому «закрепощению». Таблица III, 1: «Пусть будут [даны должнику] 30 льготных дней после признания [им] долга или постановления [против него] судебного решения». Таким образом, у человека в случае невыплаты долга оставалось два варианта. Первый из них заключался в следующем. Должнику давался своего рода «испытательный срок», в ходе которого он, видимо, должен был найти ту сумму денег (или того, что он взял в долг), необходимую для уплаты. Важно отметить, что 30 дней — это не срок, на который выдавался тот или иной предмет (или деньги), как можно было подумать, а именно дополнительное («льготное») время для возврата долга. Возникает, однако, вопрос: когда должник мог его (долг) признать? Другими словами на какое время действовало соглашение между участниками сделки. Дело в том, что долговое обязательство возникало обычно в первый месяц года, в марте, когда перед началом сельскохозяйственного цикла крестьяне обзаводились тем инвентарем или рабочим скотом, которого им не хватало в хозяйстве[26]. Однако один такой цикл мог длится у римлян и два года, поскольку в это время преобладала двупольная система севооборота, «при которой в течение года обработки подверглась лишь половина земли, только по истечении двух лет кредитор мог полностью освоить заложенную должником землю»[27]. Чтобы получить максимальный доход с земли нужно было использовать оба поля. В том и в другом случае расплата с кредитором должна была происходить после окончания работ.
И все-таки на основании данной статьи и источника в целом трудно сказать что-то определенное относительно срока действия долга. Выплачивался он через год ил через два — неизвестно. В этой же статье также указан альтернативный вариант, в случае если человек откажется признавать свой долг — «постановление против него судебного решения». Основанием для того или иного постановления суда являлось свидетельство участников сделки: Таблица VI, 1: «Если кто заключает сделку самозаклада или отчуждения вещи [в присутствии 5 свидетелей и весовщика], то пусть слова, которые произносятся при этом, почитаются нерушимыми». Другими словами приобретение вещи происходило путем манципации[28], во время которой «вместо реальной цены за полученный инвентарь давалась клятва вернуть определенную сумму после утилизации урожая, то есть осенью по окончании сельскохозяйственного цикла»[29].
Важно отметить, что деньги, земля, орудия производства — все то, что могло браться в долг, в большинстве случаев объединено в рамках одного и того же закона. В качестве исключения стоит закон таблицы VIII, статья 18а о кредиторстве, в которой по контексту понятно, что речь идет о деньгах (трудно себе представить 1% от средства производства или от земельного участка). Впоследствии отдельно будет сказано в законах и о земле, но и то в плане защиты собственности, а не должничества (Таблица VII, 2-10). Вероятно, определенное разделение существовало, но в источнике мы этого не находим.
Ситуация с долгами становится более понятной, когда дело доходит до суда. Сначала говорится о том, что «Если должник не выполнил добровольно судебного решения и никто не освободил его от ответственности при судоговорении, пусть истец уведет его к себе и наложит на него колодки или оковы весом не менее… 15 фунтов» (Таблица III, 3). За это время ответчик мог «помириться с истцом» (Таблица III, 5), но если примирения не происходило, то в течение 60 дней (в это время он считался символически мертвым[30]) должника «три раза подряд в базарные дни приводили к претору на комиции и при этом объявлялась присужденная с них сумма денег» (Таблица III, 5). Таким образом, здесь речь уже идет о сумме денег, которую нужно было заплатить. Видимо, и орудия труда также переводились в денежный эквивалент, что свидетельствует о развитии рыночных отношений.
Вернемся к долговому рабству. Выше названные статьи прямо указывают на ограничение свободы должника: наложение колодок или оков весом не менее 15 фунтов. Данное выражение может рассматриваться как доказательство существования закрепощения человека. По сути, он лишался свободы сроком на два месяца. В это время он не обязан был работать на ответчика (по крайней мере, источник нам об этом не говорит), мог даже содержать себя за собственный счет, но свободы действий он не имел. Поэтому такое положение можно считать одним из этапов закабаления.
Таблица III, 5: «…В третий базарный день они предавались смертной казни или поступали в продажу за границу, за Тибр». В любом из этих случаев человек теряет свою свободу. Что касается смертной казни, то о ней достаточно полно написано в следующей статье Таблица III, 6: «В третий базарный день пусть разрубят должника на части. Если отсекут больше или меньше, то пусть это не будет вменено им в вину». На самом же деле, такое наказание применялось крайне редко. Возможно, уже со времен Сервия Туллия эта казнь стала носить символический характер и обычно заменялась рабством[31]. Что касается продажи за Тибр, то это не что иное, как продажа в рабство, попадание в кабалу. С этим утверждением согласны многие исследователи[32]. Другой вопрос: почему именно за Тибр? Безусловно, источник не дает ответа. Высказывается предположение, что «в обмен на инкорпорацию затибрского населения в римскую общину римляне стали посылать в культурно чуждый им мир — как прежде в поземное царство — своих неоплатных должников»[33]. Вполне возможно и то, что должник оставался в зависимости от кредитора, а «смертная казнь» символизировала потерю этого человека для общества. Так или иначе, вывод остается неизменным: долговое рабство существовало.
Есть еще одно доказательство наличия этого социального явления, которое можно здесь привести. Таблица IV, 2: «Если отец трижды продаст сына, то пусть сын будет свободен от власти отца». Вероятнее всего, речь здесь идет именно о долговом рабстве, поскольку здесь звучит термин «свободный». Соответственно, продать отец сына мог только в рабство, а поскольку тот возвращался, то рабство было долговым. Другими словами, сын служил объектом заклада при заключении договора между двумя сторонами.
Осталось разобрать еще один вопрос, касающийся должничества: вопрос о наследстве. Кому достаются долги умершего человека? В Законах XII таблиц четко прописывается следующее: «По закону XII таблиц имущество, состоящее в долговых требованиях [умершего к другим лицам], непосредственно, [т.е. без выполнения каких-либо юридических формальностей], распределяется между сонаследниками в соответствии с их наследственными долями» (Гордиан, 1. 6. с. III. 36, Таблица V, 9а). По данной статье возникает ряд вопросов: кому мог оставить наследство должник? мог ли оставить наследство своему кредитору? По логике такого произойти, скорее всего, не могло, и, хотя это не прописано в статье, можно предположить, что сонаследниками являлись в первую очередь ближайшие родственники умершего. Если так, то это говорит о том, что родовые отношения были достаточно сильны в середине 5 в. до н.э. Более того, если долги оставались в пределах рода, то какой смысл было указывать всех наследников. Скорее всего, долги переходили к главе семейства, а остальные родственники ему помогали. Доли наследства распределялись, видимо, уже в семье, наибольшую часть получал тот, кому легче было расплатиться с долгами. Однако это всего лишь предположения, данные источника не позволяют нам точно судить об этом.
Вторая статья (9б) той же таблицы, по сути, повторяет предыдущую: «Согласно закону XII таблиц, долги умершего непосредственно разделяются [между его наследниками] соразмерно полученным [ими] долям наследства» (Диоклетиан, 1. 26. с. II. 3).
Определенные аналогии можно провести с законодательством Солона. В частности, Плутарх, описывая законы, упоминает следующую реформу: «Солон прославился также и законом о завещаниях. Прежде нельзя было делать завещания, так как имущество и домашнее хозяйство должны были оставаться в роду умершего; он же предоставил всякому отдать свое имущество, кому хочет, если только у него нет законных детей; он дружбу почтил выше, чем родство, и личное расположение, чем обязанность, и сделал имущество достоянием собственников»[34]. Безусловно, законы Солона не содержали указаний на случай, если человек, оставивший завещание, имел долги. Этого не могло быть по простой причине — Солон произвел сисахфию (единовременная мера по отмене долгов, взятых под залог земли). Денежные долги, видимо, оставались в пределах рода и выплачивались родственниками. Это предположение также на нашем источнике не основывается, но вытекает из логики обеих статей.
Таким образом, должничество являлось широко распространенным явлением в Риме ранней республики. Его существование свидетельствует о наличии имущественной, а следовательно и социальной дифференциации, а ограничение процента на ссуду — о возросшем произволе богатых и о возможном нарастании напряженности между социальными группами. Стоит напомнить, что Законы XII таблиц были созданы под непосредственным давлением со стороны плебеев. Не исключено, что одной из причин восстания плебеев стал произвол богачей. В связи с этим и процент на ссуду был снижен до одного процента в месяц.
Более того, существовало долговое рабство, которое будет отменено лишь в 326 г. до н.э. Законы не предполагают нахождение рабов на территории Рима: их либо убивали, либо продавали за Тибр (Таблица III, 5). Но на деле, видимо, смертная казнь, если и была, то имела символический характер.
Долговое законодательство является защитой прав собственника на определенное имущество[35]. Будь то имущество на землю или наследственное. Эти законы, одни из немногих, подтверждали в правах, тем самым повышая социальную напряженность, класс богачей.

Семейные отношения
Одними из важнейших составляющих общественных отношений являются семейные отношения. Недаром в Законах XII таблиц 16 статей (16,5%) посвящены этому вопросу. Как уже говорилось, документ был написан в середине 5 века до н.э. — время, когда еще были сильны кровнородственные отношения, поэтому, скорее всего, статьи таблиц являются записью обычного права, а не заимствованиями со стороны. К тому же реформы Солона (начало VI в. до н.э.), которые могли служить объектом заимствования, по-видимому, почти не содержали статей, касающихся семейных отношений. Единственное упоминание есть о женщине-наследнице: «Страшным и смешным кажется закон, который женщине-наследнице, в случае если человек, ставший по закону ее властелином и главою, окажется неспособным к сожительству, дает право вступать в связь с ближайшими родственниками мужа»[36]. Как мы увидим, в Законах XII таблиц нет ни одного упоминания о такого рода связях. Однако одна из реформ Солона касалась наследства — по закону человек мог передавать свое имущество посторонним людям, не являвшимся членами его рода. Это говорит об уменьшении роли рода в обществе. Такое явление прослеживается и по Законам XII таблиц, но в данном случае это является, видимо, естественным ходом развития общества, а не заимствования из греческого законодательства.
Итак, перейдем к анализу статей. Особняком стоит уже упоминавшаяся Таблица IV, 2 поэтому целесообразно рассмотреть ее отдельно от других. Она гласит: «Если отец трижды продаст сына, то пусть сын будет свободен от власти отца». Здесь важно подчеркнуть, что семья являлась источником рабства. Значительно также и то, что из рабства можно было вернуться, причем тут даже указан механизм возвращения: сын мог находится в долговом рабстве 3 раза, после чего должен был быть освобожден от власти отца. Стоит обратить внимание на это слово: «свободен». Это, между прочим, всего лишь вторая по счету таблица, в которой упоминается это слово. Первое упоминание содержится в таблице II, 1, в которой речь идет о судопроизводстве. Возникает вопрос: став свободным от власти отца, сын становился свободным человеком, или же это просто означало, что глава семейства больше не мог продавать его в рабство? Означает ли это, что проданный трижды в рабство мог идти из своего рода и стать клиентом какого-либо патрона? Единственное, что можно утверждать с уверенностью: сын уже не мог попасть в рабство по велению своего отца. Возможно, чтобы выйти из-под отцовской власти, сыновьям впоследствии приходилось сначала поступать в рабство и потом лишь освободиться из рабской зависимости[37]. Так или иначе Законы фиксируют сделку самозаклада (nexum), что очень важно для характеристики общества.
Интересно провести аналогию с древневосточным правом. В тех же Законах Вавилонского царя Хаммурапи есть сходная статья: «Если человека одолел долг, и свою жену, своего сына или свою дочь он продал за серебро или в долговое рабство отдал, 3 года (на) хозяйство своего покупателя или своего закабалителя они должны работать, (а) на четвертый год их освобождение должно быть совершено». Думается, 3 раза должно быть равно 3 годам, если учитывать, что сельскохозяйственный цикл длился все-таки одни год[38]. В Римском законодательстве круг родственников, которых глава семейства мог заложить, ограничивается одним лишь сыном, что говорит о достаточно высоком положении женщины в обществе, по сравнению с Законами Хаммурапи. В случае с дочерью все представляется довольно понятным: дочь можно было выгодно выдать замуж за богатого человека. Что касается жены, то со временем она, по-видимому, приобретает все больший вес в обществе и получает определенную независимость. В любом случае, даже то, что отец мог продавать своего сына в рабство, свидетельствует о сохранении родовых пережитков в обществе.
На основании данной статьи можно сделать еще один немаловажный вывод: отношения в семье носили патриархальный, лучше сказать отцовский характер. Сына мог продать только отец, мать же, видимо, не могла принимать участия в этих делах, сын не зависел от нее. В доказательство этого можно привести еще ряд статей. Вот, например: «Пользуясь постановлением XII таблиц, приказал своей жене взять принадлежащие ей вещи и, отняв у нее ключ, изгнал ее» (Таблица IV, 3). Таким образом, это еще раз подтверждает наличие отцовских отношений в Риме ранней республики. Муж имел право изгнать жену из дома — с одной стороны, определенная (может быть, и не очень сильная) зависимость. С другой, она всегда могла забрать все свое имущество, что указывает на определенную самостоятельность женщины в семье. Она могла вернуться в собственный род; имущество, находившееся в доме (здесь — собирательное понятие), забирала себе — в целом, она почти ничего не теряла. К сожалению, в этой статье не указаны условия, при которых изгнание могло произойти, а ведь они, наверняка, были. Даже само выражение — «пользуясь законами» — подразумевает некий ряд обстоятельств, в виду которых глава семейства мог прогнать свою супругу. Так или иначе, на основании данной статьи можно судить о том, что семья в Римском обществе середины 5 века до н.э. носила отцовский характер. С этой статьей связан еще один интересный вопрос: о каких социальных группах может идти речь в данных постановлениях. Исследователь Нечай полагает, что Таблица IV, 3 охватывает семью как патрициев, так и плебеев. Такой вывод он делает на основании того, что правом наследования имущества умершего пользовались потомки по отцовской линии, а при отсутствии таковых — потомки по материнской линии. Из этого следует, что «у плебеев еще до законов 12 таблиц существовало отцовское право наследования, а значит и семья покоилась на принципах отцовского начала, как и у патрициев»[39]. Следует, однако же, заметить, что на основании источника довольно проблематично сделать такой вывод. Слово «патриций», также как и «плебей», употребляется в Законах XII таблиц всего лишь один раз и то в связи с запретом смешанных браков между двумя классами-сословиями. В общем, источник не позволяет ответить на этот вопрос. Остается лишь предполагать, что, действительно, законы относятся и к патрициям, и к плебеям. В противном случае это было бы каким-то образом оговорено в статьях.
Можно привести еще один аргумент в пользу существования отцовской семьи. Таблица VII, 3 гласит: «В XII таблицах не употреблялось совершенно слово „хутор“, а для обозначения его пользовались часто словом hortus — отгороженное место — придавая этому значение отцовского имущества» (Плиний, Естественная история, 19. 4. 50). Статья доказывает приоритет мужчины, поскольку именно ему принадлежало имущество на землю. Более того, такая земля передавалась, в таком случае, только по отцовской линии, по крайней мере, изначально.

Важно отметить и то, что жена также могла владеть имуществом. В качестве доказательства этого утверждения можно привести две статьи. Первая из них — это уже упоминавшаяся статья 3 Таблицы IV, в которой говорится о «принадлежащих ей вещах». По одному этому выражению невозможно утверждать, могла ли она обладать вещами в полной мере. Единственно, она могла их забрать, но это абсолютно не значит распоряжаться. Но, впрочем, и обладание имуществом говорит о некоторой (в целом, небольшой) независимости женщины от мужа, если говорить об отношениях в семье.
Вторая статья дает четкий ответ на поставленный вопрос: «Законом XII таблиц было определено, что res mancipi, принадлежащие женщине, находившейся под опекою агнатов, не подлежали давности за исключением лишь того случая, когда сама женщина передавала эти вещи с согласия опекуна» (Таблица V, 2; Гай, Институции, II. 144-145). Стоит сказать несколько слов о двух новых понятиях, встретившихся здесь. Под res mancipi подразумеваются имущественные объекты — земли на территории Италии, рабов, вьючных и упряжных животных (быков, лошадей, ослов и мулов), и так называемые сельские сервитуты, т.е. права на чужую вещь, связанные с собственностью на земельный участок (право прохода, прогона скота и т.д.)[40]. Таким образом, во владении женщины могли находится огромные богатства и, если это действительно было так, то она могла иметь очень высокое положение как в обществе в целом, так и в семье в частности. Однако она не могла распоряжаться этим имуществом. Оно находилось в руках агнатов. Этот термин достаточно сложно определить. Пусть пока под ним подразумевается ближайший круг родственников. Более подробно об агнатах будет сказано позже при рассмотрении вопроса о наследстве. В итоге, женщина могла обладать имуществом, но не могла распоряжаться им по своему усмотрению. Об этом же статья 1, Таблица V: «Предки наши утверждали, что даже совершеннолетние женщины вследствие присущего им легкомыслия должны состоять под опекою…Исключение допускалось только для дев-весталок, которых древние римляне в уважение к их жреческому сану освобождали от опеки. Так было постановлено законом XII таблиц» (Гай, Институции, I. 144-145). Следовательно, лишь девы-весталки могли свободно распоряжаться своим имуществом, остальные же находились под опекой. Что касается дев-весталок, то они являлись жрицами богини Весты, то есть богини очага всего Рима и каждого дома. Комплектовались они из девочек знатного происхождения, у которых были живы оба родителя. В их обязанности входило поддержание огня в очаге Города и совершение необходимых ритуалов.[41] Собственно, данный закон вполне понятен: род, видимо, не хотел, чтобы имущество уходило из его рук, чтобы все нажитое оставалось в его пределах. Итак, то, что женщина могла владеть имуществом — факт вполне достоверный.
В целом, женщина, думается, находилась на достаточно независимом положении. Во-первых, в качестве доказательства можно привести то, что ей принадлежали res mancipi, и поэтому она могла вполне обеспечить себя сама, если, конечно, у нее было достаточно средств и ее опекуны позволяли ей делать это.
Во-вторых, у нее было право уйти от мужа. Таблица VI, 4 гласит: «Законом XII таблиц было определено, что женщина, не желавшая установления над собой власти мужа фактом давностного с нею сожительства, должна была ежегодно отлучаться из своего дома на три ночи и таким образом прерывать годичное владению ею». Статья свидетельствует о том, что женщина сама имела право уйти от мужа, если она не желала «установления над собой власти мужа». Кстати, в Законах Хаммурапи есть подобная статья, почти точь-в-точь пересказывающая эту: § 142. «Если женщина возненавидела своего мужа и сказала: „Не прикасайся ко мне“, ее дело ее кварталом должно быть исследовано, и если она себя блюла (и) греха на ней нет, а ее муж — гуляка и очень ее унижал, на женщине этой вины нет, она может забрать свое приданое и в дом своего отца она может уйти». Чуть позже говорится о том, что женщине и не обязательно возненавидеть мужа, достаточно одного желания: § 149: «Если эта женщина не согласна жить в доме своего мужа, свое приданое, которое она принесла из дома ее отца, он должен ей возместить, и она может уйти». Более того, ей даже не надо никуда уходить ежегодно. Такое сходство позволяет предполагать, что римляне, скорее, переняли законы у вавилонян, чем у греков, хотя этого, конечно, и не могло быть. В общем, это свидетельствует опять же о некоторой самостоятельности женщин как на Древнем Востоке, так и в Древнем Риме, а также косвенно — о влиянии рода в семейных отношениях. Ведь именно туда возвращалась жена от мужа, именно род (опекуны-агнаты) контролировал имущество женщины и защищал ее права.
Таким образом, семья в Риме ранней республики, в середине 5 века до н.э., носила отцовский характер. Главой семейства был мужчина, который мог трижды продавать своего сына в долговое рабство, после чего последний становился свободным от власти отца. Он обладал имуществом на землю, которое, по всей видимости, передавалось по мужской линии («отцовское имущество»). Женщина занимала достаточно высокое положение: она могла владеть имуществом (но, правда, не распоряжаться), могла уйти из под власти мужа.

Наследство
Законы XII таблиц содержат 11 статей (11,3%), посвященных наследству. Этот вопрос следует исследовать не только потому, что завещание имущества является одной из важнейших составляющих общественных процессов и непосредственно относится к должничеству и агнатским связям, но и потому, что на данном явлении хорошо прослеживается разложение родовых отношений и развитие частной собственности. Кроме того, в спорах об имуществе, в первую очередь в тяжбах о наследстве, учитывались родственные (опять же — агнатские) связи[42], которые являются объектом нашего исследования.
Итак, частная собственность стала играть все большую роль в общественной жизни граждан Римской республики. Доказать это утверждение можно на примере Таблицы V, 3: «Как кто распорядится на случай своей смерти относительно своего домашнего имущества или относительно опеки над подвластными ему лицами, так пусть то и будет ненарушимым». Другими словами, человек, в первую очередь, глава семейства мог передать свое имущество (имущество рода), а также имущество своей жены («опека над подвластными ему лицами»), которая, как мы установили, все равно не могла распоряжаться своими res mancipi, любому, даже совершенно постороннему человеку. Уже одно то, что Законами XII таблиц признавалось завещание, как юридически правовой акт, свидетельствует о распаде родовых отношений и усилении рыночных . В качестве аргументов можно привести еще две статьи. Таблица V, 4: «Если кто-нибудь, у кого нет подвластных ему лиц, умрет, не оставив распоряжений о наследнике, то пусть хозяйство возьмет себе его ближайший агнат». Слова «распоряжения о наследнике», безусловно, могут пониматься как завещание, о наличии которого и свидетельствует этот закон. Таблица V, 6: «По закону XII таблиц опекунами над лицами, которым не было назначено опекуна по завещанию, являются их агнаты». Здесь также непосредственно говорится о наследстве. Собственно, о том же «распоряжении» идет речь и в Таблице VII, 12.
Несмотря на то, что родственные связи понемногу сходили на нет, ряд статей указывает на то, что определенное влияние они все же имели, продолжали играть значительную роль в обществе, особенно в плане наследства. Это понятно: семья не хотела терять, принадлежащее ей имущество. В качестве доказательства возьмем следующие законы. Уже упоминавшаяся Таблица V, 4: «Если кто-нибудь, у кого нет подвластных лиц, умрет, не оставив распоряжений о наследнике, то пусть его хозяйство возьмет себе его ближайший агнат». Таким образом, если человек не успел или, возможно, не захотел оставлять наследства, то его имущество (хозяйство) оставалось внутри рода. Таблица V, 5 гласит: «Если у умершего нет агнатов, пусть оставшееся после него хозяйство возьмут его сородичи». Данная статья расширяет круг лиц, имевших право на наследство, что еще более увеличивает авторитет и влияние семьи. Наконец, Таблица V, 7а: «Если человек впал в безумие, то пусть власть над ним самим и над его имуществом возьмут его агнаты или его сородичи». Соответственно, и право наследования переходило от человека, который впал в безумие к агнатам и сородичам.
Возникает вопрос: кому переходило наследство, если человек не оставил завещания и у него нет ни агнатов, ни сородичей? К сожалению, на основании Таблиц мы не можем утверждать ничего определенного. Была ли третья степень родства, еще более широкая, чем, скажем, сородичи. Или же имущество переходило в пользование государства? На эти вопросы Законы не дают ответа.
Теперь рассмотрим вопрос об агнатах и сородичах. Безусловно, из источника мало что можно вынести. Попробуем собрать всю возможную информацию. Законы XII таблиц устанавливают такой социальный институт, как опекунство. Более того, так называемые агнаты могли выступать в роли опекунов. Таблица V, 6: «По закону XII таблиц опекунами над лицами, которым не было назначено опекуна по завещанию, являются их агнаты». Слово «опекун» в данном случае, по всей видимости, означает «наследник». Следовательно, агнаты могли наследовать имущество. Теперь определим, в каких случаях это происходило. Агнат наследовал хозяйство человека, если у того не было подвластных лиц и если он не оставил распоряжения (Таблица V, 5). Имущество также переходило к агнату, если человек впадал в безумие или был расточителем (Таблица V, 7б). Обе статьи косвенным образом свидетельствуют о родственной связи между опекуном (агнатом) и человеком, оставившим завещание. Следовательно, они принадлежали одному роду.
Кроме того, в Законах упоминаются и сородичи. Это понятие является более широким, охватывает еще больший круг родственников, чем агнаты, что видно из Таблицы V, 5: «Если у умершего нет агнатов, пусть оставшееся после него хозяйство возьмут его сородичи». К тому же понятие «агнат» употребляется гораздо чаще понятия «сородича» (6 против 2). Это говорит о том, что сородичи привлекались лишь в исключительных случаях (в частности, если не было более близких родственников).
В науке принята точка зрения, утверждающая, что «в реальности агнатами являются дети и внуки некоего лица мужского пола, то есть его родственники по прямой линии в границах трех степеней родства, а также ближайшие его родственники по боковой линии (брат, племянник, дядя по отцу, двоюродный брат и двоюродный внучатый племянник)»[43]. Кроме того, агнатами могли быть усыновленные дети, жена главы семьи, а также жены подвластных отцу сыновей[44]. Сородичи же включали в себя, по-видимому, также как и род, 7 ступеней родства.
Таблица VII, 3 гласит: «В XII таблицах не употреблялось совершенно слово „хутор“, а для обозначения его [пользовались] часто словом hortus [огороженное место],[придавая этому значение] отцовского имущества» (Плиний, Естественная история, 19. 4. 50). Данная статья свидетельствует о том, что «огороженным местом» (вероятно, землей) мог владеть только отец. Следовательно, и наследовать землю мог лишь мужчина (сын, брат, племянник и т.д.).
Наконец, последняя статья, касающаяся вопроса наследства, записана на Таблице VII, 12: «Если наследодатель делал следующее распоряжение: «Отпускаю раба на волю под условием, что он уплатит моему наследнику 10 000 сестерциев, то хотя бы этот раб был отчужден от наследника, он все-таки должен получить свободу при уплате покупателю указанной суммы». Эта статья подтверждает сам факт существования завещаний и, следовательно, наследования. Кроме того, здесь указан один из возможных механизмов получения рабом свободы. Все условия, видимо, обязаны были быть прописанными в распоряжении (завещании). Однако есть точка зрения, свидетельствующая об обратном. Согласно ей, древнее законодательство не знало такого понятия, как отпущение рабов на волю. Владелец раба мог и не пользоваться своим правом собственности; но этим не изменялось основное правило, что никакие взаимные обязательства не могут существовать между господином и рабом, а этот последний не мог получать в общине прав гостя, и еще менее, гражданина[45]. С этой точкой зрения немецкого ученого трудно не согласиться, но все же такие далеко идущие (хотя и, видимо, правильные) выводы не могут быть сделаны на основании одной лишь статьи.
Это постановление также свидетельствует и о развитии рыночных отношений. В частности, здесь присутствует слово «покупатель», указана точная сумма выкупа и, собственно, гарантировано выполнение самой сделки, что подтверждается словами: «…хотя бы этот раб был отчужден от наследника». Таким образом, на первое место здесь выступают частнособственнические отношения: человек в своем завещании мог не только продать рабу свободу, но и тем самым оставить в наследство сыну довольно крупную сумму денег. Наследовать опять-таки мог, по всей видимости, любой человек, поскольку здесь указано лишь понятие «наследник», которое, как мы видели, имеет очень широкое значение. В свою очередь, это лишний раз подтверждает распад родовых отношений и усиление позиции частной собственности в жизни общества: уже здесь проявляется ее влияние, когда во главу угла ставятся личные интересы.
Итак, подведем некоторые итоги. Законами XII таблиц зафиксировано такое общественное явление, как наследование. Оно осуществляется, прежде всего, при помощи завещания, или распоряжения. По этому завещанию человек мог распорядится своим «хозяйством», как он пожелает и будет то «ненарушимым».
В случае же если человек умирал без распоряжения, то его имущество все же оставалось в пределах рода: в руках агнатов или сородичей, — что говорит о сохранении им определенного влияния.
Сравним теперь римское и вавилонское законодательства. В Законах царя Хаммурапи вопросу о наследстве посвящено 17 из 247 дошедших до нас статей (6,8%). В первую очередь, они касаются прав свободного человека. В частности, §§ 165-174 содержат в себе информацию касательно наследования отцовского имущества. Далее идут законы, рассматривающие интересы различных категорий жриц — надитум, угбабтум, секретум (§§ 179-182), а также прав дочери-шугетум (183-184). Наконец, последняя статья по данному вопросу посвящена наследованию имущества усыновленными детьми (191).
В Законах Хаммурапи человек, вероятнее всего, мог завещать свое имущество только членам своей семьи. Единственная статья, которая может вызвать некоторые сомнения, гласит: «Если человек своему наследнику, который ему приятен, подарил поле, сад или дом (и) написал ему документ с печатью, (то), после того как отец ушел к судьбе, когда братья стали делиться, награду, (что) отец ему дал, он должен забрать, и, сверх того, имущество отцовского дома поровну они должны поделить» (§ 165). Но здесь «наследник», видимо, рассматривается как любимый сын, а не как вообще любой человек, который может наследовать. Подтверждается это тем, что здесь употреблено слово «отец» по отношению к слову «наследник». Таким образом, данный закон является доказательством того, что в эпоху царя Хаммурапи на территории Вавилона господствовали отцовские отношения в семье, и, что не менее важно, свидетельствует о значимости рода.
Более того, законы не допускают даже возможности лишения сына наследства без серьезной на то причины: «Если человек задумал лишить наследства своего сына и сказал судьям: „Сына своего я лишаю наследства“, судьи должны рассмотреть его дело, и если сын тяжкой вины, влекущей за собой лишение наследства, не несет, отец не может лишить наследства своего сына» (§ 168). Это означает, что определенная часть наследства оставалась в роде (здесь не сказано конкретно, какую именно часть отец должен оставлять своим детям). Со временем личные владения, по логике, должны были дробиться, мельчать, что, возможно, приводило бы к разорению некоторой части хозяйств и, как следствие, упадку государства. В Риме же ранней республики эта проблема была, в сущности, решена, что позволило преодолеть еще один этап исторического развития и заложить основы будущей, сильнейшей в мире цивилизации античного времени.
Целесообразно рассмотреть вопрос о наследовании имущества жрицами во времена Хаммурапи. Как нами уже было установлено, жрицы в раннереспубликанском Риме — единственные из всех женщин, могли владеть имуществом в полном смысле этого слова. Интересно сравнить положение этой категории населения в разных по общественному устройству государствах. Итак, статья § 179 гласит: «Если (есть жрица) угбабтум, надитум или секретум, которой отец дал приданое, написал (ей об этом) документ с печатью (и) в табличке, что он ей написал, (о том, что) наследство после нее она может отдать куда захочет… (и) поступать по своему желанию позволил, (то) после того как отец уйдет к судьбе, наследство после нее туда, куда она захочет, она может отдать, (а) ее братья не должны с ней спорить». Таким образом, положение дев-весталок в Риме и жриц в Вавилоне было достаточно схожим. Единственно, мы не знаем, могли ли девы-весталки завещать свое имущество и, если могли, то кому. Здесь же четко прописано: угбабтум, надитум или секретум могли отдавать наследство, куда захотят. Значит ли это, что мы наблюдаем некоторое ослабление рода? Пожалуй, нет. Данная статья говорит лишь о той значимости и авторитете, которые имели жрицы в Вавилоне.
Наконец, Законы Хаммурапи рассматривают вопрос о малолетнем, усыновленном наследнике. Он должен был получать треть имущества отца в качестве наследственной доли, если последний желал расстаться со своим «воспитанником» (§ 191). Сложно сказать, о чем свидетельствует эта статья; скорее всего, раз она защищает права малолетних усыновленных детей, говорит об ответственности рода перед всеми, кто входит в него, обязует заботиться о каждом его представителе. Однако в Законах XII таблиц нет подобной статьи, и поэтому особенно останавливаться на этом вопросе здесь не стоит.

Частная собственность
Законы XII таблиц свидетельствуют о том, что в Риме ранней республики существовала частная собственность. Непосредственно доказывает это утверждение Таблица VI, 7: «Пусть собственник не трогает и не отнимает принадлежащего ему бревна или жердей, использованных другим человеком на постройку здания или для посадки виноградника». Кроме того, что в этой статье прямо указано на социальную группу собственников, она интересна также тем, что закон, видимо, фиксирует обычное право, более того, какой-то прецедент. И так понятно, что человек не может требовать обратно свои бревна или жерди, если те уже были каким-либо образом использованы (не вырывать же деревья или требовать часть дома). Следующая статья говорит как раз о том, что полагалось собственнику за утрату своего имущества: «Закон XII таблиц не позволял ни отнимать, ни требовать как свою собственность украденные бревна и жерди, употребленные на постройку или для посадки виноградника, но предоставлял при этом иск в двойном размере стоимости этих материалов против того, кто обвинялся в использовании их» (Таблица VI, 8; Ульпиан, I, 1 pr. D. XLVII. 3). Таким образом, государство охраняет имущество своего гражданина, обязуя виноватого возместить (вдвойне!) ущерб, причиненный собственнику. Теперь, прежде чем взять у другого какое-либо имущество (в частности, бревно или жердь), человеку следовало бы несколько раз подумать, иначе его ждало наказание. На самом деле, в Таблицах есть достаточно много статей, защищающих права и имущество собственника. Вот, например: «…если вдоль участка соседнего участка выкапывался ров, то нельзя было переступить границы, если ставить забор, то нужно отступать от соседнего участка на один фут, если — дом для жилья, то отступать на два фута, если выкопают яму или могилу, отступить настолько, насколько глубоко выкопана яма, если колодец — отступить на 6 футов, если сажают оливу или смоковницу — отступить от соседнего участка на девять футов, а прочие деревья — на 5 футов». По поводу этой статьи стоит дать лишь один комментарий. Дело в том, что процитированный закон является не чем иным, как цитатой из произведения римского юриста 2 века н.э. Гая (Гай, 1. 13. D. X. 1), который ссылается при этом на законодательство Солона. Трудно сказать, была ли эта статья в действительности заимствованием или же была автохтонной, поскольку и тот и другой источник дошли до нас лишь в пересказах других людей, живших (как в случае с Гаем) намного позже. Более того, будучи достаточно объективным в данном вопросе, знаменитый юрист употребляет выражение «как говорят», что доказывает недостоверность его утверждения. Помимо этого, расстояния, на которые должны отступать друг от друга различные объекты, сильно различаются и почти не поддаются логическому объяснению (скажем, в чем разница между оливковым и другим деревом и почему от последнего нужно отступать больше?), что закон является, по всей видимости, записью римского устного права. Хотя это — всего лишь предположение, строящееся лишь на умозрительных аргументах.
Еще одно доказательство в пользу нашего утверждения: «Если кто пожалуется, что домашнее животное причинило ущерб, то закон XII таблиц повелевал или выдать потерпевшему животное, причинившее вред, или возместить стоимость нанесенного ущерба» (Таблица VIII, 6). Данная статья, помимо того, что защищает права собственника, интересна еще и тем, что человеку предоставлялся выбор: либо «стоимость нанесенного ущерба», либо то, что нанесло этот самый ущерб, то есть животное. Возможно, это говорит также о том, что рыночные отношения (товарно-денежные) достигли весьма высокого уровня в своем развитии. Человек не поставлен перед фактом (возмещение только в деньгах), но теперь он может выбрать, что ему выгоднее.
Последующие статьи (Таблица VIII, 7-17) так или иначе свидетельствуют о том же: о существовании частной собственности и об охране имущества государством — поэтому приводить здесь их все не имеет особого смысла. Остановимся лишь на некоторых, заслуживающих нашего внимания.
Итак, особо строгое наказание — смертную казнь — Таблицы предписывают за умышленное поджигание хлеба или здания (дома). Таблица VIII, 10: «Законы XII таблиц повелевали заключить в оковы и после бичевания предать смерти того, кто поджигал строения или сложенные около дома скирды хлеба, если виновный совершил это преднамеренно…». Стоит обратить внимание на жесткость, можно сказать жестокость, наказания: собственно, казни предшествовало заключение в оковы и бичевание. Вероятно, этот способ расправы мог появиться одновременно с установлением частной собственности на землю[46]. Возможно, объясняется это тем (и, кстати, доказывает то), что в аграрном Риме хлеб имел огромное значение. Важность этого сельскохозяйственного продукта римляне ранней республики осознавали очень хорошо. Более того, это одно из немногих нарушений, которое государство карало смертной казнью. В этом же ряду стоят жатва урожая с «обработанного плугом поля» (Таблица VIII, 9), кража рабами имущества (Таблица VIII, 14), лжесвидетельство (Таблица VIII, 23), опять-таки «истребление урожая» и убийство человека (Таблица VIII, 24),получение взятки служебным лицом — судьей (Таблица IX, 3), подстрекательство врагов римского народа «к нападению на римское государство» (Таблица IX, 5)и, наконец, распевание песни, содержащей клевету или опозорение другого (Таблица VIII, 1б). Собственно, не так и много.
Непонятным остается слово «строение». Значит ли оно какое-то сельскохозяйственное построение, типа амбара, или же просто дом человека? Так или иначе, этот закон в который раз подтверждает сделанные нами выводы.
Рассмотрим еще одну статью. Таблица VIII, 11 гласит: «В XII таблицах было предписано, чтобы за злостную порубку чужих деревьев виновный уплачивал по 25 ассов за каждое дерево». К сожалению, на основании данного источника мы не знаем, много или мало были эти 25 ассов. Можно, однако, сделать предположение, что мало: минимальный судебный залог составлял сумму ровно в два раза большую — 50 ассов (Таблица II, 1). Тем не менее деревья (в это понятие, видимо, входят уже упоминавшиеся оливковое дерево и виноград) стоили значительно меньше пшеницы (хлеба), ведь человеческая жизнь, как известно, бесценна.
Наконец, возьмем статью о краже имущества. Таблица VIII, 15а: «По закону XII таблиц был установлен штраф в размере тройной стоимости вещей в том случае, когда вещь отыскивалась у кого-либо при формальном обыске или взыскивать с них возмещение убытков». Под словом «кого-либо» здесь подразумевается, видимо, свободный человек, поскольку раб в подобной ситуации наказывался смертной казнью (Таблица VIII, 14). Тройной размер штрафа объясняется тем, что человек не только украл вещь, но и скрыл, как это смешно ни прозвучит, от общественности. Наверняка, хотя этого и нет в Таблицах, если бы человек сознался через некоторое время в своем проступке, то наказание было бы менее суровым.
Теперь перейдем к вопросу об имуществе (предмету собственности). Законы XII таблиц упоминают всего лишь два вида имущества: отцовское и домашнее. Последнее из них, упоминающееся в Таблице IV, статья 3, свидетельствует о том, что оно принадлежало только мужчине, главе рода (за исключением, конечно, дев-весталок), поскольку лишь он мог его завещать. Отцовское имущество (Таблица VII, 3) представляло собой не что иное, как имущество на землю, поскольку этим термином древние римляне, как мы установили выше, называли «отгороженное место», что означает «хутор».
Итак, все эти таблицы указывают, во-первых, на существование частной собственности. Во-вторых, они также свидетельствуют о том, что государство всячески (порой очень суровыми способами) защищало права собственника. Наконец, в-третьих, данные Законы являются еще одним доказательством наличия развития в общественных отношениях: происходит постепенное разложение рода.

Свободные и рабы
Первое упоминание о свободе находим в законе о судопроизводстве: «По искам 1000 и более ассов, по искам на меньшую сумму — 50 ассов, так было установлено законом XII таблиц. Если спор шел о свободе какого-нибудь человека, то хотя его цена была наивысшей, однако, тем же законом предписывалось, чтобы тяжба шла о залоге за человека, свобода которого оспаривалась всего лишь в размере 50 ассов» (Таблица II, 1). Этот закон свидетельствует о том, что человек мог потерять статус свободного. Более того, свободные, видимо, различались по цене («…хотя его цена была наивысшей»). Так или иначе, Законы фиксирует социальную группу свободных людей.
Следующее доказательство наличия этого класса содержится в Таблице VIII, статье 3: «Если рукой или палкой переломит кость свободному человеку, пусть заплатит штраф в 300 ассов, если рабу — 150 ассов». Здесь содержатся два важных для нас понятия: свободный и раб. Как видно из этой статьи, первый из них ценился ровно в два раз больше второго, что говорит о социальной дифференциации в обществе и, более того, о существовании рабства.
Наконец, Таблица VIII, 14 гласит: «Децемвиры предписывали свободных людей, пойманных на краже с поличным, подвергать телесному наказанию и выдавать головой тому, у кого совершена кража, рабов же наказывать кнутом и сбрасывать со скалы…». Данный закон еще раз подтверждает уже сделанный вывод о неравноправности между свободными и рабами в римском обществе. Единственно, остается непонятным выражение «выдавать головой». Означало ли это, что свободный сам превращался в раба, или же потерпевший мог теперь делать с вором все, что ему заблагорассудится. В любом случае, это наказание кажется менее суровым, чем то, которое отводилось рабу.
Это была последняя статья, упоминавшая термин «свободный» человек, но нам так осталось неизвестным, мог ли он владеть имуществом, оставлять завещание, трижды продавать своего сына в рабство. Ответ на эти вопросы, безусловно, напрашивается, но данные источника не позволяют нам с абсолютной уверенностью утверждать это. Конечно, на данную тему можно много размышлять. Если бы мы имели хоть одно бесспорное доказательство того, что свободный человек был собственником, то это решало бы многие проблемы. Из этого следует, что он мог завещать имущество, а значит, и владеть рабами (Таблица VII, 12). Но таких сведений в нашем распоряжении, к сожалению, нет.
Законы содержат достаточно много информации касательно рабов. Стоит вначале отметить, что в Риме существовала сделка самозаклада (nexum), о которой уже было сказано (Таблица VI, 1).
Что касается непосредственно рабов, то в Таблицах встречается три термина, обозначающих раба (nexum — 1 раз, servi — 4 раза, servilis — 1 раз). они могли быть частью чьей-либо собственности. Данное утверждение доказывает уже упоминавшаяся Таблица VII, 12, а также Таблица X, 7: «Если кто-нибудь был награжден венком или сам лично, или за своих лошадей и рабов, выступавших на играх…то при его смерти не возбранялось возложить венок на умершего…». В этой статье четко прослеживается принадлежность и лошадей и рабов определенному лицу, что выражается употреблением притяжательного местоимения «свой», что в древности как раз и означало «собственность». Кроме того, рабы участвовали в развлекательных мероприятиях («играх»), что говорит об их низком социальном положении. Однако можно ли сделать вывод о том, что Рим в середине 5 века до н.э. представлял собой рабовладельческое общество? Да, рабы были, было и рабство, но сформировали ли они класс, заняли ли они некоторую нишу в обществе? Источник дает нам право сомневаться при ответе на этот вопрос.
Еще один аргумент в пользу ранее выдвинутого утверждения. Таблица XII, 2б: «Преступления, совершенные подвластными лицами или рабами, порождали иски об ущербе, по которым домовладыке или собственнику раба представлялось или возместить стоимость причиненного вреда, или выдать головою виновного…». Думается, что это также подтверждает неполноправность рабов, если они даже не могли представлять себя сами в суде.
Кроме того, ущемление прав проявлялось в том, что по отношению к рабам отменялось бальзамирование и умащивание (Таблица X, 6а), а также в том, что за кражу они наказывались смертной казнью (VIII, 14), в отличие от свободных (о наказании см. выше).
Стоит сказать и о том, что рабами становились не только разорившиеся люди из состава populus, но и частично военнопленные[47]. Более того, в эту же эпоху, возможно, существовали так называемые верны (vernae), то есть рожденные от служанок римских граждан весной, потому что это время наибольшего плодородия[48]. Кроме этого, у Ливия, говорившего о том, что Ромул принимал в общину без разбора людей из соседних народов, говорит, что это касалось и рабов — servos[49].
Таким образом, можно сделать предположение, что рабы в Риме различались по способу их закабаления. Наряду с рабством-должничеством получают развитие и отношения рабской зависимости, рассмотренные выше.

Патриции и плебеи
В Законах XII таблиц есть всего лишь одна статья, упоминающая патрициев и плебеев. Таблица XI, 1 гласит: «Децемвиры второго призыва, прибавив две таблицы лицеприятных законов, между прочим санкционировали самым бесчеловечным законом запрещение браков между плебеями и патрициями» (Цицерон, О государстве, II. 36.36). В науке совершенно определенно установлено, что патриции являли собой привилегированный класс общества[50]. Они входили в изначальную римскую народную общину, которая представляла собой соединение древних родов Ромилиев, Волтиниев, Фабиев и т.д.
Римские граждане называли себя «отцовскими детьми» (patricii) именно потому, что только они одни юридически имели отца. Роды вошли в состав государства такими, какими прежде были, со всеми принадлежавшими к ним семьями[51].
О плебеях известно лишь то, что они были одним из основных классов-сословий в Риме. Что касается их происхождения и места обитания, то здесь есть несколько версий. Ближе всего к истине является, пожалуй, позиция Теодора Моммзена, который утверждает, что плебеи (неграждане) — это отпущенные на волю рабы; нуждавшиеся в покровительстве иноземцы; бывшие граждане побежденных на войне латинских общин и главным образом латинские переселенцы. Они могли приобретать в новом отечестве имущество и деньги и наравне с гражданами оставлять все, что имели в наследство своим детям и внукам[52].
Каким образом могла сформироваться эта социальная группа? Возможно, что в этом процессе приняли участие клиенты, которые образовались, в свою очередь, в результате слияния двух в сущности однородных общин (квиринальского и палатинского Рима), что явилось количественным, а не качественным приращением римской общины[53], а также иностранцы, искавшие помощи у различных патронов.
Есть и другие версии. В частности, Коптев  А. В. понимает под плебеями включенные в состав римского гражданства Тарквинием Приском жители сабинского Квиринала и соседних сабинских областей[54]. Есть точка зрения, понимающая под плебеями вообще все затибрское население[55].
Так или иначе, источник не позволяет нам утверждать ничего точного. На основании Законов можно лишь констатировать факт: закон запрещал браки между двумя социальными группами, что признавалось Цицероном бесчеловечным. Вот, пожалуй, и все. Было ли это плохо или хорошо для патрициев, было ли это плохо или хорошо для плебеев, мы не знаем. Чьи права были ущемлены этим законом, и почему Цицерон называет его «бесчеловечным»? На все эти вопросы дошедшие до нас статьи законов не дают ответов.
Однако же мы забыли упомянуть еще и о том, что в обществе было такое явление, как гражданский брак. По мнению некоторых ученых, он был узаконен с целью помешать убыли патрициата[56], которая происходила в виду мощного притока иностранцев.
Что же касается вражды, которая существовала между двумя классами-сословиями, то ее не следует путать с враждой между богачами и бедняками, которая и явилась во многом причиной восстания плебеев. Если патриции и были в огромном большинстве щедро наделены землей, зато и среди плебеев было немало богатых и знатных семейств; а так как сенат, в ту пору вероятно состоявший большею частью из плебеев, взял в свои руки управление финансами, то экономические выгоды шли в пользу всех богатых вообще[57].

К вопросу о sodalitas
Законы также упоминают о некоторых объединениях — sodalitas (с лат. sodalis — товарищ, приятель) . Таблица VIII, 27 гласит: «Закон XII таблиц предоставлял членам коллегий [сообществ] право заключить между собою любые соглашения, лишь бы этим они не нарушали какого-нибудь постановления, касающегося общественного порядка. Закон этот был заимствован из законодательства Солона» (Гай, I. 4. D. XLVII, 22). В отечественной и зарубежной науке есть несколько мнений по этому вопросу: что собой представляли собой эти самые «сообщества» и каково было их социальное положение.
Возможно, под этим понятием понималось любого рода товарищество, объединение. В частности, в законодательстве Солона, на которое ссылается Гай, под товариществами «связанных общими могилами», то есть имеющих общих предков, несомненно, понимаются члены одного рода, которые также могли называться sodales. Упоминание сообщества мореходов, то есть чисто профессионального объединения, прямо свидетельствует о том, что члены одной ремесленной коллегии вступали между собой в отношения sodales. То же можно сказать о воинах, участвующих в общем походе и торговцах.[58] Исследователь Кофанов  Л. Л. утверждает, что Закон 12 таблиц о sodales уравнял в правах плебейские корпорации с патрицианскими родами, жреческими коллегиями и сельскими пагами. Все указанные объединения в зависимости от их экономической направленности являлись в той или иной мере прототипами откупных товариществ[59]. Стоит лишь отметить, что такого рода вывод невозможно сделать без рассмотрения других источников, однако, если это, действительно, было так, то данный закон можно отнести к доказательствам развития частной собственности, рыночных отношений.
Другой отечественный исследователь полагает под sodales прежде всего политические и религиозные сообщества, считая их прототипом греческие гетерии и этрусские etera. Это — объединения людей, зависимых от знати. Вместе с тем он подчеркивает, что sodales не совпадали с римской клиентелой[60], что прослеживается по Законам XII таблиц. Здесь эти понятия различаются хотя бы потому, что слова патрон и клиент употребляются в единственном числе: «Пусть будет предан богам подземным, т.е. проклятию, тот патрон, который причиняет вред своему клиенту» (Таблица VIII, 21). О клиентах стоит также отметить и то, что они являлись своего рода зародышем класса внутри социальной группы патронов и были изначально разорившимися свободными людьми, искавшими поддержки внутри другого рода. Под клиентами зачастую также понимают несвободных, которые были не менее зависимы (clients от cluere[61]) , чем подневольное население; которые «не будучи свободными гражданами какой-либо общины, тем не менее живут в общине и пользуются свободой благодаря чьему-либо покровительству. Сюда принадлежали частью люди, покинувшие свою родину и нашедшие убежище у какого-нибудь иноземного покровителя, частью те рабы, по отношению к которым их господин временно отказался от пользования своими правами и которым он даровал фактическую свободу»[62].
Моммзен считает, что sodales — товарищество откупщиков[63], тем самым сужая это понятие лишь до одних торговцев. Как видно, мнения ученых разделились. Но опять же все эти выводы строятся в большинстве своем на других источниках. Нам же остается констатировать, что в римском обществе существовало некоторое объединение, своего рода социальная группа, которая, думается, имела чисто профессиональные общие интересы.

Заключение
Итак, повторим еще раз сделанные нами выводы.

1) В Риме ранней республики существовало долговое рабство, которое, представляется, было довольно распространенным явлением. Человек, не уплативший долги, мог быть лишен жизни или отправлен в рабство за Тибр. На самом же деле, смертная казнь имела, по всей видимости, символический характер. Долги человека после его смерти получали сонаследники. В целом, долговое законодательство защищало права собственников и некоторым образом увеличивало социальную напряженность в обществе.

2) Семья в середине 5 века до н.э. носила отцовский характер. Главой семейства был мужчина, который имел власть над своими детьми (в частности, мог продавать их в рабство). Он мог владеть имуществом (землей), а также завещать его любому человеку. Женщина имела достаточно высокое место в семье. По крайней мере, ее авторитет и влияние несколько возросло со времен издания Законов Вавилонского царя Хаммурапи. Она могла владеть res mancipi, но не распоряжаться, то есть не могла их завещать имущество кому бы то ни было. Это могли делать лишь девы-весталки, которые пользовались огромным авторитетом в обществе.

3) В Законах XII таблиц присутствует понятие «завещание» . Теперь человек мог завещать свои владения любому человеку, который мог и не принадлежать его роду, что свидетельствует о развитии частной собственности. Следует, однако, отметить, что влияние семьи было по-прежнему сильным, так как все имущество умершего без завещания переходило его ближайшим родственникам, а в случае их отсутствия — сородичам.

4) Что касается вопроса о частной собственности, то здесь важно зафиксировать сам факт ее существования. Это свидетельствует о распаде родовых отношений и усилении позиций собственника, отдельно взятого человека. Государство, что видно по законодательству, активно защищает права собственника, наказывая суровыми мерами любого правонарушителя.

5) Таблицы фиксируют две социальные группы: свободные и рабы. Важно отметить, что любой свободный мог ее (свободу) потерять, а раб теоретически, что, по всей видимости, случалось крайне редко, мог ее получить. Свободные различались, думается, по имущественному принципу. В римском обществе существовало рабство, различавшее должников, военнопленных, детей служанок и просто разорившихся граждан. Рабы были значительно ущемлены в правах, по сравнению со свободными. Однако из этого не следует, что само общество было рабовладельческим, поскольку рабы пока еще не заняли в нем определенного устойчивого положения.

6) В Законах есть всего лишь одна статья упоминающая патрициев и плебеев. Она запрещает заключать браки между представителями этих классов-сословий общества. Таким образом, документ фиксирует наличие гражданского брака. Собственно, это все, что можно утверждать на основании данного источника. В римском обществе также были патроны и клиенты — первые из них были покровителями вторых. Клиенты были иностранцами или разорившимися гражданами, которые искали защиты в другом роде и представляли собой зародыш класса внутри рода.

7) Наконец, в Таблицах говорится о членах коллегий (сообществ). Были ли это широкие профессиональные объединения или же в коллегию входили только члены одного рода, также не известно. Однако существование такого рода сообществ свидетельствует, видимо, о развитии рыночных отношений, торговли.